Черная Мария (Диана Уинн Джонс)
Apr. 18th, 2008 01:30 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
anafema_device- 63 -
глава четырнадцатая
Они ушли искать Криса, а я осталась дома.
Пока они договаривались, я сидела на краю ванны и клевала носом. Мама так и не моняла, что два утра подряд суммарно дают целый день. Вот как выгодно не понимать сути путешествия в прошлое. Мама была свежая, как огурчик. И как я только могла подумать, что она не переживала за Криса! Мама сказала Энтони Зеленовски: – «Пока вы бегали, как угорелый вокруг города, мне хотелось кричать. Я все время думала о бедном Крисе.»
Он улыбнулся ей широкой озорной улыбкой, как бы говоря «я не виноват», и ответил – «Мне очень жаль.»
«Нет, не жаль.» – сказала мама. – «Вы были собой довольны. Но это не то, чтобы я решила пристыдить вас.»
Энтони Зеленовски тоже был бодрым, но в то же время спокойным и беспечным. Пока я дремала в ванной, я пришла к выводу, что у него было целых двадцать лет, чтобы отдохнуть. Но сейчас мне кажется, что дело было не только в этом. Когда он пришел в себя и стал вести себя разумно, у него похоже было что-то еще на уме. Он повернулся к мистеру Фельпсу и протянул руку: – «Я заберу зеленую шкатулку, Нат.»
Мистер Фельпс достал чудесную сверкаую коробочку из кармана и поспешно уронил ее в руки Энтони, словно ему было больно дотрагиваться до нее. Затем он торопливо подошел к шкафчику и вытащил оттуда зеленую куртку, похожую на камзол разбойника. От нее пахло нафталином. «Я нашел ее в лесу.» – сказал он.
Энтони Зеленовски отвел взгляд от своих пальцев, обводящих узоры на шкатулку, и его широкая улыбка стала смущенной. «Спасибо,». – сказал он. – «Но я думаю, что пока не готов снова принять на себя эти обязанности. Не мог бы ты подержать ее у себя и пусть все думают, что я тоже здесь?» С этими словами он слегка приотркрыл шкатулку. Мистер Фельпс страдальчески вздохнул, глядя на вытекающее вещество, и ответил: – «Конечно, но...»
«Я тебя разочаровываю, Нат, я знаю.» – продолжал Энтони. – «Я всегда тебя разочаровывал, верно? Под землей у меня было время подумать. И я не уверен, что меня волнует, чтобы все здесь снова пошло по старому. Могущество мужчин всегда хранилось в этой шкатулке. А у женщин их достоинства сосредотачивались у Королев...»
«Достоинства!» – воскликнула мама. Она чуть не взворвалась от этого слова. – «Как вы можете сидеть и говорить такое! После всего, что случилось с вами, как вы можете сидеть здесь и говорить о тетушкиных достоинствах?!»
«Это означает нечто иное, мама.» – сказала я.
Энтони Зеленовски доброжелательно посмотрел на маму. «Да, это иное. Это древнее использование слова, означающего определеный вид силы. Мы пользовались им в Крэнбери многие столетия. А началось все в те времена, когда кто-то решил, что женщины и мужчины отличаются друг от друга и что правила использования этой силы тоже должны отличаться. Это случилось в начале Средних Веков, я думаю. Тогда для мужчин и женщин придумали разные способы обрашения с силой и с тех пор придумывается все больше и больше правил, чтобы сделать эту разницу даже еще больше. Женщины позволили мужчинам заниматься всем вне дома и делать все, что требует физической силы – при условии, что мужчины спрячут могущество своих помыслов и амбиций в шкатулку, чтобы они не вырвались на свободу и не вышли из под контроля. А мужчины, в свою очередь, передали все ключи от домашних забот женщинам – при условии, что основная сила будет сосредочотена в самых могущественных женщинах, которые обязаны следовать правилам. Это те, кого мы называем Королевами.»
«Звучит, как жизнь в муравейнике.» – сказала мама.
«Так оно и есть.». – ответил Энтони. – «В особенности, если будут совершаться ошибки, как в последние двадцать лет. Но в любом случае, само это соглашение асурдно. Я хочу, чтобы каждый мог свободно использовать свою силу так, как ему это необходимо. Знаете, содержимое этой шкатулки когда-то принадлежало каждой живой душе в мире по праву рождения.»
Мистер Фельпс, слушающий его с огромным вниманием, преданно сказал: – «Моя обязанность следовать за тобой, Энтони. Я все понимаю.»
«Нет, ты не понимаешь, Нат.» – ответил Энтони Зеленовски.
В этот момент я заснула и свалилась в ванну. Тут мама заметила наконец, как я устала, и меня отправили в кровать мисс Фельпс. «Мы скоро вернемся с Крисом, Миг, а ты пока отдыхай.» – сказала мама. – «Ты вела себя героически.»
Я ненадолго заснула. Когда я проснулась, еще вовсю светило солнце и я подумала, что недавно был полдень. В доме было тихо, только откуда-то доносился кулдыкающий храп. Я окончательно проснулась от мысли, что мы больше не вернемся к тете Марии и что все мои вещи остались у нее. Что будет делать мама без своего ярко-зеленого вязания? – подумала я. И мои записи! Я знаю, что если тетя Мария найдет их и прочтитает, что я писала о ней, то разразиться настоящая катастрофа. Я была просто обязана забрать их.
Я так разволновалась, что вскочила с кровати и побежала вниз в гостиную, чтобы сказать мисс Фельпс о моих записях. Но она крепко спала, свернувшись на диванчике как гномик. У нее было такое беспокойное утро. Я об этом как-то и не подумала. Поэтому я развернулась и на цыпочках вышла из дома через переднюю дверь.
Я сказала себе, что просто проберусь в дом к тете Марии через заднюю дверь, в конце концов, тетя Мария плохо слышит. И если я буду осторожна, то смогу войти, забрать все и выйти так, что она ничего не заметит.
глава четырнадцатая
Они ушли искать Криса, а я осталась дома.
Пока они договаривались, я сидела на краю ванны и клевала носом. Мама так и не моняла, что два утра подряд суммарно дают целый день. Вот как выгодно не понимать сути путешествия в прошлое. Мама была свежая, как огурчик. И как я только могла подумать, что она не переживала за Криса! Мама сказала Энтони Зеленовски: – «Пока вы бегали, как угорелый вокруг города, мне хотелось кричать. Я все время думала о бедном Крисе.»
Он улыбнулся ей широкой озорной улыбкой, как бы говоря «я не виноват», и ответил – «Мне очень жаль.»
«Нет, не жаль.» – сказала мама. – «Вы были собой довольны. Но это не то, чтобы я решила пристыдить вас.»
Энтони Зеленовски тоже был бодрым, но в то же время спокойным и беспечным. Пока я дремала в ванной, я пришла к выводу, что у него было целых двадцать лет, чтобы отдохнуть. Но сейчас мне кажется, что дело было не только в этом. Когда он пришел в себя и стал вести себя разумно, у него похоже было что-то еще на уме. Он повернулся к мистеру Фельпсу и протянул руку: – «Я заберу зеленую шкатулку, Нат.»
Мистер Фельпс достал чудесную сверкаую коробочку из кармана и поспешно уронил ее в руки Энтони, словно ему было больно дотрагиваться до нее. Затем он торопливо подошел к шкафчику и вытащил оттуда зеленую куртку, похожую на камзол разбойника. От нее пахло нафталином. «Я нашел ее в лесу.» – сказал он.
Энтони Зеленовски отвел взгляд от своих пальцев, обводящих узоры на шкатулку, и его широкая улыбка стала смущенной. «Спасибо,». – сказал он. – «Но я думаю, что пока не готов снова принять на себя эти обязанности. Не мог бы ты подержать ее у себя и пусть все думают, что я тоже здесь?» С этими словами он слегка приотркрыл шкатулку. Мистер Фельпс страдальчески вздохнул, глядя на вытекающее вещество, и ответил: – «Конечно, но...»
«Я тебя разочаровываю, Нат, я знаю.» – продолжал Энтони. – «Я всегда тебя разочаровывал, верно? Под землей у меня было время подумать. И я не уверен, что меня волнует, чтобы все здесь снова пошло по старому. Могущество мужчин всегда хранилось в этой шкатулке. А у женщин их достоинства сосредотачивались у Королев...»
«Достоинства!» – воскликнула мама. Она чуть не взворвалась от этого слова. – «Как вы можете сидеть и говорить такое! После всего, что случилось с вами, как вы можете сидеть здесь и говорить о тетушкиных достоинствах?!»
«Это означает нечто иное, мама.» – сказала я.
Энтони Зеленовски доброжелательно посмотрел на маму. «Да, это иное. Это древнее использование слова, означающего определеный вид силы. Мы пользовались им в Крэнбери многие столетия. А началось все в те времена, когда кто-то решил, что женщины и мужчины отличаются друг от друга и что правила использования этой силы тоже должны отличаться. Это случилось в начале Средних Веков, я думаю. Тогда для мужчин и женщин придумали разные способы обрашения с силой и с тех пор придумывается все больше и больше правил, чтобы сделать эту разницу даже еще больше. Женщины позволили мужчинам заниматься всем вне дома и делать все, что требует физической силы – при условии, что мужчины спрячут могущество своих помыслов и амбиций в шкатулку, чтобы они не вырвались на свободу и не вышли из под контроля. А мужчины, в свою очередь, передали все ключи от домашних забот женщинам – при условии, что основная сила будет сосредочотена в самых могущественных женщинах, которые обязаны следовать правилам. Это те, кого мы называем Королевами.»
«Звучит, как жизнь в муравейнике.» – сказала мама.
«Так оно и есть.». – ответил Энтони. – «В особенности, если будут совершаться ошибки, как в последние двадцать лет. Но в любом случае, само это соглашение асурдно. Я хочу, чтобы каждый мог свободно использовать свою силу так, как ему это необходимо. Знаете, содержимое этой шкатулки когда-то принадлежало каждой живой душе в мире по праву рождения.»
Мистер Фельпс, слушающий его с огромным вниманием, преданно сказал: – «Моя обязанность следовать за тобой, Энтони. Я все понимаю.»
«Нет, ты не понимаешь, Нат.» – ответил Энтони Зеленовски.
В этот момент я заснула и свалилась в ванну. Тут мама заметила наконец, как я устала, и меня отправили в кровать мисс Фельпс. «Мы скоро вернемся с Крисом, Миг, а ты пока отдыхай.» – сказала мама. – «Ты вела себя героически.»
Я ненадолго заснула. Когда я проснулась, еще вовсю светило солнце и я подумала, что недавно был полдень. В доме было тихо, только откуда-то доносился кулдыкающий храп. Я окончательно проснулась от мысли, что мы больше не вернемся к тете Марии и что все мои вещи остались у нее. Что будет делать мама без своего ярко-зеленого вязания? – подумала я. И мои записи! Я знаю, что если тетя Мария найдет их и прочтитает, что я писала о ней, то разразиться настоящая катастрофа. Я была просто обязана забрать их.
Я так разволновалась, что вскочила с кровати и побежала вниз в гостиную, чтобы сказать мисс Фельпс о моих записях. Но она крепко спала, свернувшись на диванчике как гномик. У нее было такое беспокойное утро. Я об этом как-то и не подумала. Поэтому я развернулась и на цыпочках вышла из дома через переднюю дверь.
Я сказала себе, что просто проберусь в дом к тете Марии через заднюю дверь, в конце концов, тетя Мария плохо слышит. И если я буду осторожна, то смогу войти, забрать все и выйти так, что она ничего не заметит.
